 |
|||||
 |
 
|
||||
 |
|||||
|
Максим Лаврентьев * * * К труду готовый и к обороне, Подозревая повсюду мерзость, Я рос на Пышкином Огороде Играл с друзьями в «войну» и в «пробки», А лучше в «прятки» и «палы-выры», Ведь я же был незаметный, робкий (Да и теперь я играю в игры). Довольно средне учился в школе, И повзрослеть ожидал приказа, И постепенно, не вдруг, не вскоре, Пришел я к мысли, что жизнь прекрасна. С тех пор блаженствую философски, Не нарушаю законов кармы, Хотя не кормят меня из соски И в огород мой бросают камни? * * * Там двор асфальтом был залит С Напоминал тот двор залив, Рыболовецкий порт. Стояли «мерсы», как суда Пришедшие с морей, А я сновал туда-сюда С тележкою своей. Да, я был грузчиком в порту, Я разгружал, грузил, Всегда бегом, всегда в поту, Всегда в пыли, в грязи. Там воздух жарок был и прян От выхлопов машин, И я И всемогущ, как джинн. Нам привозили масло вдруг, Как будто в бочках сельдь. Запчасть заглатывала крюк И попадалась в сеть. К причалу нес заморский флот, Груз жесткого зерна, А за оградой ждал дефолт. И осень. И зима. * * * Тот, кто уродился косолапым Или даже умственно отсталым, Все равно мечтал быть космонавтом, С фирменным гагаринским оскалом. Помню одного такого хлопца — Были мы соседями по даче. Он канючил: «На Венеру хоцца». Я его послал куда подальше. На Венеру — разве это дерзко? Долететь хотя бы до Арктура? С моего «космического» детства До сих пор я жду вестей оттуда. Если бы не шмотки да манатки, Стало бы тоскливо от обиды — Все мы космонавты, космонавтки, Так и не достигшие орбиты. * * * Когда таинственной судьбы Распутываются все нити, И солнце с торжеством судьи Стоит в зените, А небо кажется другим — Гораздо выше и прозрачней, И от костра струится дым, Чердак окуривая дачный, И в душу мне Глядит двойник в стакане с чаем, — Пора итоги подводить, Конец соединять с началом. Но что же тут соединишь? Теперь с меня все взятки гладки, Ведь божества ушли из ниш Торчать вдоль пыльной Ленинградки. Еще я вижу сны порой И слышу в речке смех жемчужный, Но мой не действует пароль Для входа в мир мне странно чуждый. Я различаю в смехе смерть, А в трели соловья — звук дрели. Я не такой, чтобы посметь Стучаться в запертые двери. Зачем же, получив отказ, Топтаться, как дурак, у входа? Когда живешь в который раз, Теряется трагизм ухода. * * * Наблюдать как носится чижик Или слушать дятла-радиста — Ради вот таких мелочишек Ты, видать, на свет и родился. И не надо корчить эстета, Говорить, что мир только ширма, Что твой дух выходит из тела, Ибо так велел ему Шива. Лучше сдайся солнцу и лету И разглядывай одуванчик. Мир, который крутит рулетку, Все равно тебя одурачит. |
||||
|
|
|
|
||||||||