 |
|||||
 |
 
|
||||
 |
|||||
|
Стася Дёмина Из цикла «Во времена дождей и холодов» * * * Во времена дождей и холодов, во времена всеобщего бессилья, когда простых не хочешь слышать слов, к тому «бессилью» рифмой — только «крылья»! (По черно-белой улице бежит, раскрашивая за собой колодцы, несчастный клоун. Он так хочет жить, и всё смеется, всё ещё смеется!..) За скобками останется любовь. В игре ее живой осведомленность. Изыск печальный трех открытых строф, все ж не печаль… но Вами окрыленность. 1997 г. Стихи из цикла «Преодоление» * * * Снежинок лёгкая пыльца летит. Новорождённый на отца глядит. И мягок этот долгий взгляд как шёлк. Он сообщает: «Просто я пришёл». И что б ты в пальцах не вертел — он есть. «Я помню, ты меня хотел — я здесь…». 2006 г. В кафе С горчинкой хлеб, но воздух сладковат. Слова твои, что сахарная вата. Я избегаю паутины дат, а ты плывешь как новенький фрегат ко мне, сияющий, не верящий в пиратов. Ты говоришь, что хватит в жизни драм, мое отсутствие — ужасная утрата. Ты шепчешь мне, что нужно сжечь мой храм, и видишь, как его сжигаешь сам с блуждающей улыбкой Герострата. И я не спорю. Мне с тобой молчать теперь всё проще. Ты забавен в рвенье соткать нам жизнь из прерванных мгновений. Jamais, серебряный. Ja-mais… Откину прядь и вздор сотру одним прикосновеньем. 2006 г. * * * Я один в холодном доме, в пальцах синие цветы. Кто же вместо, кто же кроме — Мама, Мама, где же ты?.. Сизый мрак и бурый камень, тень похожа на сову. Не дойти сегодня к маме. Не услышит, как зову. Лепестков едва касаясь, я шепчу, а дом гудит. Надо мной луна косая. Мама, Мама, приходи… Я всё тот же мальчик славный, мой надежно спрятан ад. Я пишу тебя с заглавной, как и тридцать лет назад. Ночь на каменном балконе — ноги стынут, плечи жжёт. Ты живёшь в пустом вагоне, взгляд не дарит и не ждёт. Я устал, пока был скромен, нежен, тих — ни слёз, ни драк! Я замерз в холодном доме! Мама! Мама! Как же так?.. Эту жизнь совсем забыла, будто враз, у стенки встав, серой бабочкой застыла, крылья страшно распластав. Мама, Мама, хоть движенье — я давно отвык от них! Тяжело быть отраженьем блёклых крылышек твоих. Я устал ходить по кругу, хватит горя, меньше тайн. Просыпайся, дай мне руку. Мама, Мама… полетай… Но уже не слышен шёпот — вянут синие цветы. Жизнь — часы, но вечен опыт. Мама, Мама, как же ты..? Каждой ночью страшный промельк — снится: гулко, нет огней, я замерз в холодном доме. Мама, Мама, отогрей… 2007 г. Я — МИШЕНЬ Я — мишень. Это всё меняет. И в укрытии замер тот, кто сегодня в меня стреляет из отзывчивой М-600. Мне заранее все известно — нет цевья, станет бить с руки. А в глазах у него, так тесно, концентрические круги. Продолженье его — винтовка. И, конечно, моя вина, что его рекогносцировка слишком точно проведена. Я — мишень. Ты еще не знаешь? Успокойся. Не подходи. Если сто раз не умираешь, может, нет ничего в груди? Я — мишень. И он наблюдает. Те же жесты и мысли те. Не мешай. Человек стреляет по убитой уже мечте. И хоть крик мой надежно заперт, ты закрой мне ладонью рот. Ведь пока я мишень, он — снайпер. И пока я живу, он — бьёт. 2006 г. * * * Я прикоснулась к новым берегам, не знавшая ни тверди, ни покоя. И всё, чем я жила «тогда» и «там» — всё снято с плеч невидимой рукою. И всё, что было — из обрывков снов, из угольков, улыбок полустертых, из виражей, укрытий, залпов, рвов, порогов рек холодных, темных, гордых — потерлось, полиняло, посеклось, желая выжить под любым предлогом, утратив власть, а вместе с ней и лоск, предстало затянувшимся прологом перед тобой. А мир — бесшумно, весь как будто аккуратно в стопку сложен, — умолк. И нет его… Теперь и здесь лишь этот взгляд, лишь этот блик на коже… 2006 г. |
||||
|
|
|
|
||||||||